Ночь… Стало прохладно, и кто-то развел костер.

Одинокий огненно-красный глаз был виден далеко в пустыне, но никому до этого не было дела. Уставшие контрабандисты устраивались поближе к огню, разливали по кружкам горячительный бальзам.

Кто-то запел, наигрывая на неизвестно откуда взявшемся небольшом струнном инструменте.

Они были рады, что есть костер, бальзам и еда. Они были рады, что остались в живых…

Пусть эта ночь тянется подольше… Тогда уставшие, только что избежавшие смерти люди успеют отдохнуть.

А он – еще немного побудет один.

Здесь, в сердце пустыни Татуина, где Боба Фетт высадил контрабандистов, тьма, поглотившая песчаные равнины, плавно перетекала в усеянное звездами небо.

– Люк! Выпей-ка бальзама!

Он улыбнулся и покачал головой. А кружка пошла по кругу.

Всполохи пламени выхватывали из темноты лица. Джедай Кайл и его ученик, сенатор, имя которого он забыл почти сразу, Лея…

Она взяла кружку с бальзамом так, будто та была горячая. И, сделав глоток, передала дальше по кругу.

Больше всего на свете он хотел бы сейчас взять ее за руку и увести от костра. Он должен так много сказать ей. Ведь эта ночь была последней. Завтра рано утром он уйдет, чтобы, возможно, никогда не вернуться.

Лея с беспокойством вгляделась в темноту, и он сделал было шаг вперед, чтобы она не волновалась, но звуки песни отвлекли ее, кто-то набросил ей на плечи плед из шерсти банты... И он увидел, как напряжение медленно оставляет ее, как светлеет ее усталое лицо, и, повернувшись, тихо пошел прочь от костра.

Он не хотел уходить далеко, поэтому забрался на ближайший бархан и сидел там один, закутавшись в плащ.

Как странно… Теплый свет и огонь, и сидящие вокруг него люди – все теперь было чужим. Как будто он сам выстроил стену вокруг себя. Обрывки песен и слов, глухо доносившиеся до него снизу, – все это было как будто из другого, бывшего, лучшего мира. Который он теперь вынужден оставить. И Лея тоже оставалась там, в том мире, но ее вины в этом не было. Просто ее время еще не пришло…

Послышался шелест осыпающегося песка. Кто-то поднимался по склону. Незнакомый старик-оборванец, которого Люк мельком видел на ферме Эль, молча подошел и сел рядом.

– Не помешаю? – тихий хрипловатый голос нарушил молчание.

– Да нет…

Он не хотел обижать старика, но и видеть его, разговаривать с ним тоже не хотел. И не мог.

– Пойдем к костру, Люк Скайуокер. Нехорошо это, быть сейчас одному. Пойдем?

Люк со вздохом поднялся, но направился не к костру, а в противоположную сторону.

Старик не пошел за ним. Остался сидеть на склоне.

– Хорошо смотришься! – услышал Люк слова старика за спиной, но не понял, что тот имел в виду.

Он быстро сбежал вниз по склону.

«Как все-таки непредсказуема жизнь», – думала Лея. Ее движения были автоматическими, руки не слушались. Сказывались усталость и огромное душевное напряжение. Мысли были далеко. Какой трудный был день, сколько событий! Надо бы все обдумать, осмыслить. Что за угроза нависла над ними? Почему такая тяжесть на душе? Разум подсказывал хорошую защитную реакцию: надо радоваться, что они выбрались изо всех передряг целыми и невредимыми, они живы, и это главное! Но внутренний голос твердил: выбрались? Чушь! Они как раз влипли, влипли по самые уши. У них осталась только эта ночь, завтра все будет совсем иначе. Люк пойдет на встречу с Бобой Феттом. Он обещал. Этим он спас жизни многих людей и ее в том числе. Боба Фетт не скрывал, что собирается доставить Люка к Джаббе. Но зачем Джаббе нужен Люк? В голову приходил только один разумный ответ: заказчик не Джабба – Люк нужен Императору, а Джабба просто выслуживается перед Империей, надеется получить хороший куш. Почему Люк идет туда? Ведь он не хуже ее понимает это. Слово, данное охотнику? Неужели только это? Почему-то ей казалось, что нет. У него есть шанс, встретившись в честном бою, победить и вернуться. Но она что-то не очень верила в честность баунти-хантера, наверняка Люка ждет какой-то подвох. Неужели он думает иначе? Она попыталась заговорить с ним об этом, но натолкнулась на стену сознательного нежелания обсуждать этот вопрос. «Я должен», – вот и все, что она услышала. Такое бывало межу ними редко. Обычно Люк был открыт и не замыкался в себе. Что же с ним происходит? Ей казалось, что он специально идет навстречу страшной опасности. Он не хочет делить свой груз ни с кем, даже с ней. Вот и сейчас пропал куда-то...

 Татуинские ночи холодны и темны, костер согревал и дарил свет. Лея была уверена, что не каждую ночь позволяют себе татунские фермеры вот так засиживаться у костра, тихо разговаривая между собой и напевая любимые песни. Прошедший день был для них испытанием, и она почувствовала нежность к ним и боль за их завтрашний день. Пока Император решает их судьбы, не стоит рассчитывать на счастливую долю для этой заброшенной на край галактики планеты. Джабба – полновластный хозяин этих мест, и Императора это вполне устраивает. Рабство, бесправие, страх...

Она села к костру, Эль протянула ей маленькую чашечку с каким-то прозрачным напитком.

– Выпейте, принцесса, – сказала она и улыбнулась своей доброй улыбкой. – Я приготовила этот напиток так, как научила меня мать. Он поможет вам расслабиться и быстрее восстановить силы.

Лея взяла в руки чашку, задумалась. Она подняла глаза и увидела, что взгляды всех людей обращены к ней. Они хотели услышать от нее что-то важное, доброе, вселяющее надежду. Что она могла им сказать? Она, убежденный в своей правоте политик. Она, боец, который никогда не боялся смотреть смерти в глаза. Она была сейчас лишь усталой женщиной, оказавшейся среди них вовсе не для того, чтобы спасти их от Империи, – она пришла сюда спасать свою любовь. Она не чувствовала в себе сил произносить речи о борьбе за свободу, которые так хорошо удавались ей на официальных приемах. Ей хотелось плакать. Но она сдержалась. Спасибо вам, друзья, за прошедший день. Были печали, были и радости. Давайте помнить только хорошее. Надеюсь, завтрашний день принесет нам всем удачу. Она выпила содержимое чашки и почувствовала, как огнем обожгло горло, внутри разлилось тепло, и голова слегка закружилась. Но через секунду все эти ощущения прошли, осталось лишь чувство легкости и приятный привкус каких-то незнакомых фруктов во рту.

Эль запела протяжную песню. Люди у костра покачивались в такт мелодии, некоторые подпевали. Вокруг были друзья. Но как же было одиноко! Куда пропал Люк? Ей так хотелось поговорить с ним или хотя бы просто побыть рядом, но его нигде не было. Кто-то сказал, что его видели неподалеку. Бродил в одиночестве.

«Хочешь побыть один? – подумала Лея. – Тогда, до завтра!»

Усталость взяла верх, она пошла спать.

Все дальше и дальше уходил он от костра, от людей. Песня звучала все глуше, и наконец лишь оранжево-красный всполох остался светить позади.

Впереди была только тьма.

Люк остановился. Осознав внезапно, что бежать дальше бесполезно. Уйти от чужих, незнакомых людей, от вопросов и сожалений можно. От себя – нет…

И от неотвратимо надвигающегося завтрашнего дня тоже не уйдешь…

Если бы он знал наверняка… Пытаясь выстроить логическую цепочку, он все никак не мог собрать все звенья. Выпадало одно – Джабба. Зачем он нужен Джаббе? Почему Боба Фетт из двух одинаковых заказов выбрал именно Джаббу? Он что, больше заплатил?

Люк скривил губы в горькой усмешке.

И все же там, на корабле Бобы Фета, давая согласие на это предложение сдаться, он был совершенно уверен: не Джабба будет завтра покупателем, а ОН. Как уж они договорились, одной Силе известно. Но он ЗНАЛ, с кем будет говорить завтра. Чувствовал. И это чувство не давало ему покоя. Жизнь теперь представлялась ему конечной. И темнота, что царила вокруг, была настолько материальной, густой и плотной, что трудно было дышать. Но даже конечность жизни была уже не важна. Главное – это завтрашняя встреча с НИМ. Уже нельзя ничего изменить. Все будет так, как будет…

Единственное, что он видел (или хотел видеть), – это то, как они уходят оттуда… вдвоем… чтобы никогда не вернуться…

Отец… Как часто он произносил это слово, но для НЕГО – никогда…

Завтра… это будет завтра… как долго тянется ночь… минуты складываются в часы…

Люк плотнее запахнул плащ и вгляделся вдаль.

Далекий огонек тлел где-то у горизонта. Небо начало светлеть. Он поднялся и направился в сторону лагеря. С каждым шагом росла в нем уверенность и отрешенность. Он сделает все, что сможет. И – будь что будет…

Когда он добрался до лагеря, костер уже почти догорел. Контрабандисты спали, завернувшись в пледы и плащи. Леи у костра не было.

Тихо, чтобы не разбудить людей, Люк отыскал ее, укрытую пледом и спящую, и опустился на песок рядом с ней.

Нужно было хоть немного поспать.

Он лег на спину. Несчетные звезды на розовеющем небе глядели ему в лицо. Звезды были как будто живые и теплые. И каждая из них несла жизнь и надежду… Целые системы, населенные живыми существами… люди, алиены… Империя, Альянс… жизнь была повсюду… И все они будут жить, если будет Свет… А если...

Он зажмурился и заставил себя успокоиться, унять мысли и погрузиться в сон.

Через минуту его дыхание стало ровным и глубоким. Он спал.

А бесчисленные звезды гасли одна за другой. И неотвратимо светлело небо…

– Люк… – разбудил его тихий шепот Леи. – Уже утро. Нам надо поговорить…

Он резко поднялся и сел, щурясь от белого света Тату1, встающего из-за горизонта.

Большие встревоженные глаза Леи были совсем рядом.

– Сейчас ты уйдешь, а ведь мы не должны расставаться! – отчаянье звенело в ее голосе. – Что будет со мной, Люк? А с Ханом? Что я могу сделать одна?

Люк потер лицо руками, чтобы быстрее проснуться, и встал.

– Я не могу поступить иначе, Лея, я дал слово. Ты же знаешь. Если бы не это, все эти люди – и ты – были бы сейчас в плену. Ты сможешь… ты сильная… – хотелось бы ему, чтобы в его голосе звучало больше уверенности.

– А как же наш план? – она отчаянно пыталась вновь выстроить рухнувшую надежду.

– Кто будет помогать мне?

Кто-то заворочался, бормоча во сне. Один из контрабандистов медленно сел, потягиваясь. Люди просыпались. Времени оставалось все меньше.

Люк напряженно искал выход. И ему было стыдно. Этой ночью он был слишком занят собой. Так сильно, что даже не подумал об их плане. Его жизнь оборвется сегодня. Скорее всего… но Лея и Хан… как он мог не подумать о них…

Выход был найден неожиданно.

– Джедаи… – медленно проговорил Люк. – Мастер Кайл и его ученик! Они помогут освободить Хана!

И тут он увидел, как блеснули глаза Леи.

– Они точно справятся, Лея! – уверенно сказал Люк. – У них получится, вот увидишь! Кайл – Джедай, а его ученик владеет хорошо Силой. Все будет хорошо, поверь! Сейчас нужно поговорить с ними. Уверен, они не откажут нам…

Они согласились сразу. Мастер Кайл и молодой ученик забрак.

Люк рассказал им суть плана, и Джедаи обещали ему, что сделают все, что смогут, чтобы помочь Лее. Лея заметно приободрилась.

Теперь можно было уходить. Времени совсем не оставалось. Он наскоро собрался и подошел к Лее, чтобы попрощаться.

– Ты обещал, что мы не расстанемся. Люк, – сказала она тихо. – Но так случилось, и ты уходишь… – она помолчала, проглотив сухой колючий комок в горле. – Возвращайся!...

– Я вернусь…

Не оборачиваясь, он быстро спустился с холма, а когда оглянулся назад, ни Леи, ни их лагеря уже не было видно. Как будто никогда и не было…

А впереди – пески и пески…

И место встречи, назначенное Бобой Феттом.

Песчаный краулер джав, разбитый, с вывороченными панелями входов, зияющий черными глазницами мертвых окон, лежал перед ним, как остов огромного погибшего животного.

Прошло уже несколько лет, а останки этого корабля пустыни были нетронуты, только немного занесены песком. Возможно, неожиданная и непонятная гибель всех джав с этого краулера внушала их соплеменникам мистический ужас, и они обходили это место стороной. А может, были какие-то другие, одним джавам известные причины. Как бы то ни было, Боба Фетт выбрал именно это место для встречи. И теперь, стоя перед погибшим пустынным монстром, Люк внимательно осматривал окрестности.

Корабля Фета нигде не было. Тихо. Только поскрипывала где-то оторванная оконная заслонка… Надо подождать…

Ждать пришлось недолго. Песчаную равнину накрыло звуком работающих ионных двигателей, и Раб-1 завис почти над головой Люка и медленно начал снижаться.

Опорные стойки мягко коснулись песка. Фетт виртуозно посадил корабль на небольшую ровную площадку между разбитым краулером и грудой железного лома из выпотрошенного корабля джав.

Гудение двигателей сменило тональность – Фетт не выключил их, а перешел в режим ожидания. Входная панель бесшумно открылась, но никто не вышел из корабля.

Еще несколько мгновений Люк постоял у спущенного трапа, а потом быстро вошел внутрь.

В ту самую секунду, когда металлическая панель за ним задвинулась, Раб-1 стремительно взмыл вверх, и в тот же миг две тяжелые решетки, упавшие сверху, отрезали Люка от рубки и выхода.

Люк внимательно осмотрел решетку. Его сабер все так же висел на поясе и вполне мог справиться с нею, но Люк не стал его активировать.

Он должен встретиться с НИМ. Это неизбежно. И как бы ни было страшно, он знает, на что идет. Он коснулся рукой сабера. Интересно, почему Боба Фетт не разоружил его?

Недолгий перелет завершен. Люк не знал, где они, далеко ли до дворца Джаббы. Когда решетка, отделяющая его от рубки, поднялась вверх и Боба Фетт молча вошел в импровизированную камеру с веревкой-электрошокером в руках, Люк спокойно протянул руки, и электронные наручники с дистанционным контролем захлопнулись. Веревка-змея, готовая ужалить разрядом, обвила запястья.

Оказалось, что до дворца Джаббы нужно еще немало пройти по песку. Фетт посадил свой корабль за скалистой грядой, укрыв его со всех сторон песчаными дюнами, так, чтобы от дворца его не было видно.

Какое-то время они шли молча. Потом Фетт сказал:

– Я обижен на Джаббу, Скайуокер, запомни это.

– Зачем мне это? – спросил Люк.

– Я говорю тебе это, чтобы ты знал: Джабба предал меня, а я этого не прощаю.

«У меня есть шанс…» – понял Люк, но вслух ничего не сказал. Он не был уверен, что хочет этим шансом воспользоваться.

Массивные ворота дворца поднялись, пропуская их в темные недра. Какие-то мелкие алиены шарахнулись в стороны, когда Фетт шикнул на них из-под мандалорского шлема. В коридоре стоял запах затхлости и сырости. Что-то хлюпало и возилось в темных углах.

Люк выпрямился и внутренне собрался, спускаясь по короткой лестнице в главный зал.

В сумрачном зале с низким потолком было не многолюдно. В углу толпились алиены-охранники, твилекки-танцовщицы сбились в стайку в дальнем конце зала.

Сам Джабба возлежал на платформе-антиграве, и на появление Бобы Фетта и Люка никак не отреагировал. Люк увидел только, как к Джаббе склонился, что-то нашептывая, одетый в черное твилекк, видимо, секретарь.

Джабба лениво махнул в их сторону короткой лапкой, и несколько охранников гаморреанцев окружили Люка. Потом с улыбкой подошел тот самый твилекк, Биб Фортуна – теперь, когда он вышел на свет, Люк узнал его. Но как только твилекк приблизился, улыбку словно стерли с его лица.

– Обезоружьте его! Сейчас же! – закричал он на охранников, указывая на сабер Люка.

Руки разнообразных мастей и расцветок протянулись к Люку. Сабер был сдернут с крепления и унесен к Джаббе как дорогой трофей. А Биб Фортуна еще некоторое время с вызовом и презрением глядел на Фетта, видимо, сомневаясь в его лояльности.

– В камеру его! – приказал наконец секретарь, и массивные гаморреанцы-охранники, подхватив Люка под руки, поволокли его куда-то темным коридором.

Уже перед самым входом в камеру Боба Фетт жестом отодвинул охранников, одним неуловимым движением деактивировал наручники и спрятал их где-то в тайниках доспеха. «Забрал свою собственность», – понял Люк, глядя в непроницаемые темные щели мандалорского шлема. Еще мгновение Фетт стоял безмолвно перед Люком, потом охранники гамореанцы втолкнули Люка в сырую темную камеру. Лязгнули тяжелые запоры.

Он на ощупь нашел какой-то выступ на полу и сел, прислушиваясь. Наверное, тюрьма была глубоко под землей – ни звуков, ни света... И скорее всего, она была древней, построенной еще монахами Б’Омара: кованные железом двери, громоздкие замки, своды коридоров – это и был тот самый легендарный монастырь, о котором в Анкорхэде ходили разные слухи. Сколько же он здесь пробудет?

Бежать? Этот вопрос он не рассматривал. Судя по тому, как незаинтересованно вел себя Джабба, Люк оказался прав. Не Джабба был здесь главным заказчиком и покупателем… Сколько ни привыкал он к этой мысли, от одного воспоминания темнело на сердце, и грудь сдавливало горькой печалью и жалостью к человеку, который одновременно внушал ему и страх и… сострадание…

Скоро ОН будет здесь… И все решится наконец…

Люк прислонился к холодной влажной стене и прикрыл глаза. Он пытался не думать, но мысли о неизвестном будущем текли помимо его воли.

Вейдер… Он непроизвольно сжал в кулак пальцы правой искусственной руки.

Ожидание становилось нестерпимым. Скоро… Наконец все решится…

Внезапный взрыв волной отшвырнул его к противоположной стене. Ослепленный вспышкой, он поднимался на ноги, когда почувствовал, как ему помогают чьи-то сильные руки в металлических перчатках. Фетт?.. Люк потряс головой и огляделся.

Дверь в камеру была выбита мощным выстрелом ракетницы.

– Уходи!

– Почему ты делаешь это?

– Я же говорил, что Джабба предал меня, а я не прощаю предательства. Беги! Ты успеешь уйти до прихода охраны.

Но Люк медлил. Он не хотел уходить. Сейчас, когда он был уже почти готов к встрече с НИМ, когда все сомнения и вопросы оставили его и единственное решение уже сформировалось, уходить было нельзя. Невозможно. Если он сейчас уйдет, это встреча не состоится… или случится позже, когда у него, быть может, не достанет мужества сделать этот шаг…

Время, казалось, остановилось. Зияющее отверстие выбитого взрывом дверного проема, фигура закованного в доспехи Фетта – все это было здесь и сейчас. Но все это было неважно. Если он уйдет, все будет не так… Все будет неправильно.

– Скайуокер, времени не осталось. Если ты решил уходить, делай это сейчас, – в голосе Фетта звучало легкое недоумение; он медленно развернулся, но прежде чем скрыться в дверном проеме, добавил: – Ты мог бы стать хорошим охотником, Скайуокер… – и исчез в темноте.

Еще мгновение Люк раздумывал, потом решительно вышел из проломленной двери и быстро пошел по темному коридору.

Если уж так случилось, сначала он поможет Лее спасти Хана, ведь ей без него будет тяжело, а потом… он сам придет к НЕМУ. Этого уже не избежать. А Лее сейчас очень нужна его помощь.

Темный каменный коридор, сужаясь, уходил вниз. Неровные низкие ступени уводили его все глубже и глубже. Дворец Джаббы – бывший монастырь Б’Омарских монахов – располагался на плоской вершине каменистой горной гряды, а значит этот путь вел к ее подножию и к выходу.

«…Либо в какое-нибудь очень глубокое подземелье…» – невесело подумал Люк и, остановившись, сконцентрировался, прислушиваясь к Силе. Нужно было прощупать этот путь, понять, ведет ли он к выходу или в ловушку.

Путь вел на свободу…

Но то, что он услышал, лишь только тронул серебряные нити Силы, было неожиданно и ужасно…

Вейдер был здесь, во Дворце Джаббы. Сейчас, в данный момент, он был здесь, и Люк ощущал его присутствие и его эмоции.

Слабость и боль, и горечь поражения, и разочарование… Ни гнева, ни ярости, ни тьмы. Просто печальный усталый человек, который опять опоздал…

А потом Вейдер закрылся в Силе опять, и на Люка обрушилось новое – Лея! Лея тоже здесь!

И она в опасности.

Он развернулся и стал подниматься по лестнице. Он шел назад. Теперь бежать уже не имело смысла. Если Лея начала воплощение своего плана по спасению Хана, он будет более полезен ей внутри дворца, нежели снаружи.

Поворот, еще один. Люк ускорил шаг, не забывая прислушиваться к Силе, – ему совсем не хотелось встретить кого-нибудь по дороге. Мысли метались в голове, отчаянно не желая складываться в стройное решение. Можно, конечно, ворваться в главный зал… но сабера не было. Меч остался у Джаббы.

Очередной поворот дворцового коридора и… прямо за поворотом, как будто ожидая, с приклеенной льстивой улыбкой на бледном лице застыл секретарь Джаббы. Враг, но мысль о том, чтобы причинить ему физический вред, даже не возникла. Люк сделал уверенное движение рукой и приказал:

– Отойди к стене и пропусти меня!

Реакция твилекка была неожиданной. Он только ухмыльнулся, и в следующее мгновение выстрел из станера в упор ударил Люка в грудь. И все упало во тьму…

Пробуждение было болезненным. С трудом разлепив отекшие веки, он попытался повернуть голову и осмотреться, но понял только, что лежит на полу лицом вниз. Резкое движение немедленно отозвалось такой болью, пронизывающей все нервные окончания скованного судорогой тела, что Люк почел за благо вновь отключиться.

Второй раз он пришел в себя, когда его куда-то волокли. Штурмовики. Он осознал, что висит между двумя штурмовиками, а его ноги, бесчувственные, волочатся сзади. Последствия оглушения станером медленно сходили на нет. Он поднял голову и осмотрелся. Впереди маячили белые спины в доспехах – еще четверо или шестеро штурмовиков конвоировали его. Сзади тоже раздавался мерный топот.

И еще один человек широко шагал сзади. Тяжелая поступь, которую не спутаешь ни с чьей другой. И тяжелое дыхание. Вейдер…

Люк оперся о своих конвоиров и встал на еще не послушные ноги, но идти самому ему пришлось не долго.

Отъехала в сторону тяжелая металлическая стеновая панель, и его втолкнули в небольшую, совершенно пустую камеру. Панель беззвучно вернулась на свое место, и он остался один.

Итак, все свершилось. И встреча состоится. Люк выпрямился, как будто это могло придать ему уверенности. Он должен поговорить с ним. Он так много должен сказать ему! Все еще можно изменить! Вернуть все назад. Нужно только помочь ему вспомнить.

Вспомнить самого себя…

Люк опустил голову на руки и сидел так один в полутемной камере. Время, казалось, забыло о нем… Все забыли о нем…

Потом тихий свет вдруг пролился у противоположной стены, и, подняв голову, Люк увидел, как формируются в этом призрачном голубоватом свечении знакомые черты…

– Мастер Йода! – Люк опустил голову, не в силах смотреть в эти мудрые древние глаза. – Я виноват. Я должен был вернуться, Мастер Йода, но не смог… Простите меня… Так много всего случилось…

Люк не смотрел на Йоду. Да, он должен был вернуться, он обещал своему учителю. Но ведь он обещал это и самому себе…

– Нет твоей вины в этом, известно мне… – услышал Люк в ответ знакомый скрипучий голосок. – Жаль, что не успел я обучить тебя всему… Но и этих твоих знаний достаточно будет тебе сейчас…

– Мастер Йода… – Люк с трудом решился, но ему необходимо было знать.

Он должен знать наверняка, и хотя уверенность, основанная на каком-то очень правильном внутреннем ощущении, уже давно окрепла в нем, он знал, что только Учитель Йода может подтвердить это…

–…Вейдер действительно мой отец?..

Голубоватое сияние дрогнуло и чуть замутнилось. Старый Учитель тяжело вздохнул и опустил голову.

– Чувствуешь ты как? Правда это? – проскрипел голосок печально.

– Да, – Люк кивнул, и у него защипало в глазах.

– Он твой отец… – тихо прошелестело сияние. Йода нахмурился и продолжал: – Еще должен сказать тебе… Люк, у тебя есть сестра…

И сразу все закружилось в смятении и яркой радости. Темное вокруг стало вдруг цветным. Он уже знал, кто она.

- Лея! Лея моя сестра?! – вопрос или утверждение, этого он и сам не знал.

Только вдруг все засветившиеся было яркие краски потухли и растворились в сумерках тесной камеры.

Лея осталась там, во дворце Джаббы, одна, без помощи, окруженная враждебными существами…

Он прикрыл глаза, и Вселенная, наполненная Силой, уплотнилась, и для них уже не было расстояний. Из темной камеры, с пустынной луны, он потянулся к ней теплым потоком света и дружеской любви. Он нашел ее в нитях Силы, и она была жива…

– Сестра… – он коснулся ее мыслью и почувствовал, как ее сознание отозвалось. – Все будет хорошо, Сестра…

Он успел ощутить ответную волну, но звук отъезжающей дверной панели разрушил тонкую нить, связующую их сознания, и образ старого Учителя дрогнул и погас.

А в открывшемся дверном проеме, почти целиком заслоняя его, застыла фигура в черных доспехах и рыцарском одеянии. Вейдер…

Опираясь о стену, Люк медленно встал.

– Я вижу, ты уже окончательно пришел в себя, чтобы предстать перед Императором, – пророкотал измененный дыхательной маской голос. – Император ждет тебя.

– Я знаю, отец…

Вейдер наклонил голову в блестящем шлеме, будто что-то разглядывал или в в чем-то сомневался.

– Я должен отвести тебя к нему. Пойдем, Люк…

Он указал рукой, затянутой в перчатку, в сторону двери.

– Отец, ты же не хочешь этого! – голос Люка дрогнул, но он продолжал: – Уйдем отсюда! Уйдем вместе! Ты не хочешь вести меня к своему Императору! Пойдем со мной, отец!..

– Это невозможно, сын мой… – глухо прозвучало в ответ, – для меня слишком поздно… Ты не знаешь всей мощи темной стороны…

– Никогда не бывает поздно! – голос Люка звенел и срывался.

– Бесполезно… Император ждет тебя, – Вейдер снова указал на дверь.

Они вышли из камеры вместе. Отец и сын. И молча шли по длинному, выложенному металлическими панелями коридору. Гул тяжелых шагов привлекал внимание офицеров и штурмовиков из боковых ответвлений, но, едва взглянув, они в испуге шарахались, испытывая благоговейный ужас в присутствии Темного Лорда.

И не было сказано больше ни слова между ними.